WARDRUNA: Магические ветви, Black Metal-корни / часть 2

Продолжение главы о WARDRUNA из первой части книги BLACK METAL : Культ бессмертен. Начало здесь.

«Я – практикующий язычник и религиозный человек, – утверждает Айнар. – Я – член норвежского общества Асатру, официально признанной организации. Они имеют право регистрировать браки, они имеют право хоронить мёртвых. Как политеист и язычник, я считаю, что вера индивидуальна, она определяет то, кем ты являешься, в чём нуждаешься и как живёшь. Подобные сообщества создаются для того, чтобы ты имел право на это. Я стал членом Асатру потому, что это заслуживающая поддержки организация, выступающая примерно за те же вещи, что и я с Wardruna. Они напоминают людям о нашей собственной культуре, в которой есть много вещей, чья актуальность с годами ничуть не ослабла. Возможно, даже возросла, поскольку мы перешли от политеизма к закрытой монотеистической системе, но сегодня сталкиваемся с другими религиями, пытаемся понять чужие взгляды, и это порождает конфликты в обществе. Я прекрасно понимаю, почему – в последнюю тысячу лет мы боялись других людей, других культур, необычных людей. Не позволено было вести себя не как все или верить во что-то иное. Я считаю, в этом плане нам есть что почерпнуть из уроков прошлого».

Многие современные языческие (и Black Metal-) сообщества имеют тенденцию представлять ушедшие эпохи как золотое время, во многом превосходящее наши дни. Айнар, однако, имеет умеренные взгляды по данному вопросу. На самом деле, он считает, что искажение истории в угоду изменчивым политическим тенденциям является одной из ключевых проблем в его сфере работы, поскольку это является профанацией самой сущности северного наследия и его духовного аспекта.

«Я не слишком романтичен по отношению к прошлому, – заявляет он. – Это было такое же время, как и сейчас, полное идиотов и говнюков. Традиции ради традиций не нужны, однако в них есть вещи, которые нам обязательно нужно вспомнить и осознать, дабы вновь обрести себя. Я бы не сказал, что являюсь активным участником сообщества, но порой я прихожу на церемонии, в которые вовлечено множество хороших людей. К сожалению, здесь также хватает болванов из право- и леворадикальных группировок, особенно в Штатах. Многие люди попадают в сообщество Асатру, имея неверные мотивы. Им просто нравится эта эстетика… да, полная дурость. Меня это дико раздражает, потому что вокруг наших старых традиций и символов собирается слишком много шелухи, из-за этого возникает предубеждение и скептицизм по отношению к работе с историей Норвегии. Когда я начал Wardruna, люди опасались, что я какой-то неоязычник, потому что у нас в стране есть такие группировки. Для меня важно прояснить ситуацию: Wardruna – это инструмент, с помощью которого мы возвращаемся в прошлое и восстанавливаем наши старые символы».

Kvitrafn в 2007-ом

Хотя поначалу к Wardruna относились подозрительно, со временем работа проекта с норвежской историей и культурой была оценена по достоинству различными учебными заведениями и правительственными учреждениями. Дошло до того, что дебютный концерт группы состоялся в Музее кораблей викингов (часть Музейного комплекса истории культуры в Осло), а её выступление в Лондоне в 2013-ом проходило в престижном концертном зале имени королевы Елизаветы и спонсировалось норвежским посольством.

«В самом начале ничего подобного не было, – комментирует Айнар, – потому что люди не понимали, чем является Wardruna, они раньше не слышали ничего подобного. Первый альбом имел очень слабую поддержку, но затем слушатели постигли концепцию, и всё вышло на новый этап. Они видят, что мы – надёжные послы старой норвежкой культуры, и, надеюсь, продолжат поддерживать нас. Когда связываешься с такими материями, приходится разъяснять концепцию и свои цели – я никогда не сталкивался с серьёзной критикой, но для некоторых людей это всё слишком оккультно и ритуально. Наверное, каждый воспринимает эту музыку по-своему. Wardruna не имеет ничего общего с проповедованием, я ненавижу все эти религиозные системы, обещающие спасение и претендующие на абсолютную истину. Мы предлагаем нечто универсальное, просто завёрнутое в нордическую обёртку».

«Гораздо проще получить финансовую поддержку, если ты ездишь за границу и знакомишь там людей с культурой своей страны, – добавляет он, – потому что в этом случае ты являешься культурным послом Норвегии. Но, честно сказать, я должен бы играть в школах Норвегии, напоминать нашим детям об их собственном наследии, однако тут всё гораздо сложнее. Мы активно работаем над этим, обсуждаем туры по школам; лекции, демонстрации и выступления. Сегодня в школьных учебниках боги крайне упрощены, низведены до уровня мультяшных персонажей, а то и вовсе демонизированы и показаны в таком виде, что это невозможно воспринимать всерьёз. Это грустно, ведь мы – потомки народа политеистов, у которого природа считалась частью души, равно как и уникальные особенности каждого человека; народа, где люди уважали друг друга. Став христианами, мы отреклись от природы, «вынули» из неё Бога – нужно вернуть всё на место, начать понимать, что мы являемся частью чего-то большего. Не обязательно в религиозном или духовном смысле, просто понять, что мы – часть природы».

С самого начала 90-х, когда Black Metal стал заметным явлением, ведутся дебаты о его влиянии на религиозные взгляды норвежского общества. Одни говоря, что жанр заставил многих переосмыслить своё отношение к христианству. Другие утверждают, будто он лишь привлёк к нему ещё больше людей.

«Ну, я считаю, что мы нуждались во встряске и небольшом раздвигании границ, – осторожно замечает Айнар. – До последнего времени наше государство и церковь были единым организмом, прямо как в Иране. Премьер-министр был священником, и так далее. Но ситуация всё равно непроста. В нашей стране материальные блага и деньги важнее Бога, это общество потребления».

Значит, в Норвегии умудряются одновременно служить Богу и маммоне?

«Или нефти, жидкому чёрному божеству, – смеётся он. – В этом плане мы – страна с двойной моралью».

Меня всегда интересовал вопрос, как Айнар, будучи верующим язычником и знатоком, воспринимает северных богов. Разумеется, зачастую очень трудно понять чужую личную концепцию отношения к таким абстрактным материям, однако нельзя было не затронуть эту тему, учитывая то, о проекте какой направленности мы говорим. «Я не воспринимаю их как неких всемогущих персонажей, – почёсывает в затылке Айнар. – Я сам себе бог. Боги помогают тем, кто помогает самому себе. Эти сущности олицетворяют собой разные энергии, разные сегменты природы или человеческой натуры, так что в данном смысле они реальны, но то, как люди интерпретируют и воспринимают их на духовном уровне, может очень сильно различаться. Это личное. Я не думаю, что некто по имени Тор скачет по небесному своду, размахивая молотом. Важно то, что символизируют гром и молния – это разрушение, но, в то же время, созидание. И это нечто реальное, нечто, обладающее смыслом и глубоким символизмом».
Я могу понять восприятие богов как символов, но до какой степени эти энергии обладают личностью? Существуют ли, по мнению Айнара, они на метафизическом (или метафорическом?) уровне? Считает ли он, что они способны думать и чувствовать в том же ключе, как христианские Иегова и/или Иисус? Как это всё отражается на его работе с рунами?

«Я не верю, что где-то на небе есть бородатый дядька, – отвечает он. – Но эти сущности, определённо, могут быть призваны, и то, что ты призываешь, соответствует твоему представлению о призываемом. Можно вспомнить науку: наука говорит, будто нас со всем остальным объединяет пустое пространство. Во всём есть пустота. Поэтому, если ты хочешь изменить что-то вне себя с помощью сил, скрытых внутри тебя, ты должен погрузиться в себя. Именно это делают шаманы – они уходят туда, где они – боги, и могут изменять вещи. Это сложно объяснить и постичь, поэтому девяносто процентов людей, работающих с рунами, делают это неправильно. Понимаю, это может звучать высокомерно, но это правда. Большая часть современных изысканий по части рун базируется на писаниях британских и американских рунологов 70-х и 80-х, которые они создавали под псевдонимами, так как стыдились открыть свои настоящие имена. Они просто взяли набор наименее изученных рун – те, у которых даже не сохранилось названий – и исписали много страниц, объясняя, какие деревья и камни символизируют эти руны. И в итоге не объяснили ничего. Там полно чуши о картах таро и астрологии, всё это перемешано с сентенциями римского учёного Тацита, который считал, будто руны приносят удачу. Это всё очень далеко от реального эзотерического подхода к рунам, который подразумевает связь с ауральной магией, волей и словом. Это противоположность молитв, это команды. Все эти архетипы в нашей мифологии подаются в виде характеров, дабы мы могли лучше понять их».

Wardruna: Gaahl, Kvitrafn и Линди Фай Гелла в 2013-ом

«Нужно помнить, – добавляет он, – что мы не знаем возраста большинства историй. Нам известно, что некоторые были сильно изменены. Тор, например, был одним из популярнейших и важных богов, поэтому являлся, так сказать, злейшим врагом Христа. Превратить его в тупого громилу – хороший тактический ход. Однако для меня Тор не является олицетворением войны, даже несмотря на его сражения с троллями. Он – космический балансир хаоса. А также бог плодородия».

Для Айнара и Wardruna, похоже, боги олицетворяют связь с прошлым – точнее говоря, с людьми прошлого и их обычаями. Обычаями, которые сегодня быстро исчезают. В данном контексте грань между историей и духовностью кажется размытой.

«Об Одине мы знаем, например, что он был богом и личностью, – поясняет Айнар. – Это значит, что великие люди становились богами, но не в том смысле, который принято вкладывать в это слово. Не забывайте, что в давние времена предки были очень важной частью культа, важнейшей частью. Поэтому современное Асатру в большей степени посвящёно архетипам, а не природе или семье. Мы знаем, что его звали Один, а до этого он был Вотаном, и этот персонаж-архетип, насчитывающий тысячу лет, скорее всего, происходит от реального человека. В старой мифологии очень много тем, а её образы и символы посвящены, в основном, природе, человеческой натуре и философии. Ничто из этого не было чёрным или белым, злым или добрым. Всё смешивалось воедино. Даже восприятие времени отличалось: мы видим время как линию, но тогда оно виделось как круг. Принять этот образ мышления, постичь все мифы с этой перспективы – очень сложная задача. Люди говорят, что раньше всё было примитивно, а я говорю, что это мы примитивны. В старину народ обладал подлинным знанием, но, увы, мы практически утратили его. К сожалению».

Пессимистичное получается завершение беседы…

«Прошу прощения, – смеётся Айнар, – но, мать твою, это действительно грустно. В Норвегии до сих пор есть старые люди, помнящие старые традиции, даже несмотря на то, что многие из них сегодня забыты обществом. Но эти люди умирают, а вместе с ними уходят и традиции. Так что да, я очень увлечён этими вещами. Я считаю, что в них таится сокровищница полезных знаний – не только эзотерических, но и практических. Например, о том, как сохранять еду или определять хорошие места для ловли рыбы. Сегодня мы безоглядно доверяем технологиям, и…»
…всё может однажды рухнуть?

«Да, – мрачно подтверждает он. И, завершая наш разговор, сосмешком добавляет: – Особенно если всё будет работать под Windows!»